СЕМЕЙНОЕ ЧТЕНИЕ
Волшебный мост
Крестьянин шел по дороге со своим сыном. Сын рассказывал что-то отцу и сказал неправду. Крестьянин догадался, что сын обманывает его. Тогда он сказал:
— Сейчас, сынок, мы подходим к мосту. Этот мост не простой, а волшебный — он проваливается под теми, кто говорит неправду.
Когда сын услышал это, он испугался и признался отцу, что обманул его.
Крестьянин со своим сыном вступил на мост, и вдруг… тот провалился.
— А, ведь я тебя обманул, — сознался крестьянин мальчику, когда они выбрались на берег. — Волшебных мостов не бывает.
Порой наши необдуманные слова еще и не к таким последствиям приводят.
Тетрадные записи
Жил-был человек, который непрестанно жаловался на свои беды. Он мог перечислять их день и ночь, помнил каждую свою неприятность.
— Вот, — думал человек тот, — когда предстану перед Господом, Он спросит меня: «Расскажи о страданиях своих, чтобы Я выбрал тебе меру райских радостей, соизмеримую с твоими страданиями».
А потому все горести свои, как крупные, так и мелкие, он записывал в отдельную тетрадь, чтобы не упустить чего ненароком при докладе Богу и радости райской не лишиться. И вот умер человек тот и предстал перед Господом.
И сказал ему Господь:
— Расскажи мне о радостях, которые ты испытал в жизни. Не смогу я без этого определить, к какой мере райской радости ты готов.
И ничего не смог ответить человек тот, потому что радости свои не считал, а считал только беды.
Человек
В девяносто пятом здесь стоял длинный ряд ларьков с несколькими входами. Это было, что-то вроде пассажа; передвигаясь по провалившемуся полу с рваным линолеумом в пассаже можно было купить набор самых необходимых вещей: мясо, хлеб, рыбу, молоко, спиртное, сигареты, стиральный порошок, батарейки и так далее. На прилавках там дремали разъевшиеся кошки, никто на это не обращал внимания.
Теперь на этом месте также стоят магазины, но уже «облагороженные»: со стеклопакетами, ондулиновой крышей, кафельными полами. Да… в девяносто пятом это было. Была зима. Внутри пассажа стоял пар, было холодно, тесно. Час пик. Я стоял в очереди в колбасный отдел, за аккуратной старушечкой в парике. Первым в очереди был тщедушный, бедно одетый, бледный человек, на вид около сорока.
В руке его были зажаты монеты, он их считал, пришептывая. Продавщица терпеливо ждала, когда он пересчитает деньги. Сбившись со счета, он задумчиво поднял голову кверху, после опять стал считать деньги. Старушка в парике ласково ему сказала: «Детка, может, тебе добавить денег?» Мужчина повернулся к старушке, у него были большие светлые глаза, улыбнулся чистой улыбкой, покачал головой: «Спасибо, у меня хватает».
Он купил полкружка краковской колбасы (самой дешевой) и четвертинку серого хлеба; медленно отошел от прилавка, и тут к нему подошла бездомная дворняга с грустными глазами, и висящим тощим выменем. Она ткнулась ему в колено, виляя хвостом.
Мужчина остановился, посмотрел на псину, глянул на свои покупки, кадык его дернулся — он сглотнул слюну. Он ненадолго замешкался. После торопливо разломил колбасу на две части, протянул кусок собаке. Она аккуратно прихватила колбасу зубами и пошла к выходу. У дверей она оглянулась, будто прощаясь с человеком, и, благодаря его, — мужчина провожал ее взглядом, он улыбался.
Человек вполне мог не делиться с псом, подумав о том, что непременно найдутся добрые люди и что-нибудь подкинут собаке: питерские сердобольные бабушки кормят дорогими сардельками собак у магазинов. Он не стал размышлять и придумывать себе какие-то оправдания; мне даже показалось, что он застыдился оттого, что на мгновенье замешкался перед тем, как поделиться с собакой своим обедом, а может быть даже и ужином: видно было без бинокля, что человек бедствует.
Наступил XXI век, после той истории прошло 15 лет. Того человека я больше не видел, но вспоминал часто со щемящим сердцем и грустью; после и меня закружили суетные, быстро летящие годы. Нечаянно оказался я в том же магазине и тут же остро вспомнил этого человека, его чистую улыбку.
Где ты, дорогой человек? Если жив, то как ты жил эти годы? Как выживал ты в этом каменном холодном исполине? Может, тебя давно, дорогой человек, и нет — жизнь так быстротечна…
Я не стал ничего покупать в магазине, вышел на улицу. Я шел, задумавшись по скользкому обледеневшему тротуару, думал о том, что если человек этот умер, то ему непременно нашлось место на Небесах у Господа Бога.
Игорь Бахтин
