Старец Нектарий Оптинский и кот
Один из последних великих старцев дореволюционной Оптиной пустыни Нектарий до старости не забывал своего детства и рассказывал поучительные случаи из тех далеких времен.
Однажды его мама сидела и шила что-то. А он, тогда его звали Колей, играл на полу возле ее ног с котенком. Большие зеленые глаза котенка в полумраке светились. Коля с удивлением обратил на это внимание, это его сильно поразило.
Как-то раз, когда котенок мирно сидел возле него, Коля схватил из маминой иголочной подушечки одну иголку и хотел уже проколоть котенку глаз, чтобы посмотреть, что там такое светится. Но мама заметила это и быстро перехватила его руку: «Ах, ты! - воскликнула она. - Вот как выколешь глаз котенку, сам потом без глаза останешься. Боже тебя сохрани!»
Прошло много лет. Николай решил стать монахом, и был принят в Оптину Пустынь. По истечении нескольких лет, когда он был уже иеромонахом, нареченным при постриге Нектарием, он подошел однажды к святому колодцу. А там другой монах набирал себе воды. Над колодцем подвешен был черпак с длинной заостренной ручкой. И вот тот монах, черпая воду, едва не выколол нечаянно глаз отцу Нектарию этой самой ручкой. Еще секунда - и остался бы старец с одним глазом.
- Если бы я тогда котенку выколол глаз, - говорил он, - и я был бы сейчас без глаза. Видно этому надо было случиться, чтобы напомнить моему недостоинству, как все в жизни от колыбели до могилы находится у Бога на самом строгом учете.
… Из комнаты в комнату в старческих келиях ходил неслышной поступью пушистый серый кот. Выйдет старец Нектарий - и кот за ним. Войдет - и он здесь. Скажет ему что-нибудь батюшка - кот, словно разумный, исполнит: пойдет и сядет, где скажут, сходит в приемную или на крылечко. Чаще же сидит у теплой печной стены и дремлет. Или, склонив голову, слушает молитвы старца.
Иной раз погладит его отец Нектарий и скажет:
- Преподобный Герасим Иорданский был великий старец, и потому у него был лев. А мы малы, и у нас - кот.
Бог непостижим
Задолго до Рождества Христова в Сицилии был государь, по имени Гиерон. Он имел при своем дворе мудрецов, среди которых особенно выделялся Симонид.
Однажды Гиерон сказал ему:
- Симонид! Напряги свою мудрость, объясни мне, что такое Бог?
- Трудный вопрос ты предлагаешь мне, государь, - ответил мудрец. - Позволь мне день-другой подумать.
- Хорошо, - согласился Гиерон.
Прошло два дня. Пришел к царю Симонид и, вместо ответа, просит подумать еще четыре дня.
Прошло четыре дня, а Симонид запросил новой отсрочки.
- Позволь, государь, еще восемь дней срока.
Гиерон нахмурился.
- Ты шутишь, Симонид. Пожалуй, скоро ты станешь просить 16 дней на раздумье, а потом и 32. Когда же ты, наконец, дашь мне окончательный ответ?
- Ты угадал, государь, - спокойно сказал Симонид. - Прошло бы восемь дней, я стал бы просить 16, затем 32, а там 64 и так дальше, все удваивая сроки без конца. Что же касается ответа, то, мне кажется, я уже дал тебе его.
- Как дал! - удивился Гиерон. - Ты ничего еще мне не сказал о Боге, а все просил новых и новых прибавок.
- Вот это и есть мой ответ, - сказал мудрец. - Твой вопрос, государь, не по силам никому. Чем о нем больше думаешь, тем меньше понимаешь, приходится просить новых и новых дней. Этот вопрос - все равно, что гора. Издали смотришь - и та кажется громадой, а чем ближе подходишь, тем она все более высится и растет, и ты перед ней чувствуешь себя таким маленьким, жалким, ничтожным. И если гору не обхватить и не покрыть рукой, как же ты хочешь, государь, умом охватить того, кто создал и гору, и человека.
Понял Гиерон слова Симонида, благоговейно поднял глаза к небу и прошептал:
- Да. Бог непостижим!
