Рузский Курьер / Сельский курьер

Российское сельское хозяйство развивается по экстенсивному пути. Для прорыва в отрасли необходимо решить вопрос с собственностью на землю, изменить систему госфинансирования и регулирования и внедрять ресурсосберегающие технологии.
Сельское хозяйство страны в критическом состоянии, по технологическому уровню земледелия мы на уровне самых отсталых африканских стран. В течение последних сорока лет в сельском хозяйстве большинства стран происходила перманентная агротехнологическая революция — «зеленая», трансгенная, агрохимическая, техническая, информационная, — тогда как у нас по-прежнему господствует экстенсивное земледелие, эксплуатирующее природное плодородие почв, и только. Самое неприятное, что сложность проблем руководством страны не осознается, хотя актуальность технологической модернизации обострилась как никогда — прошлогодняя засуха уничтожила иллюзии относительно благополучного развития нашего сельского хозяйства. С такой мрачной картины начал разговор о нынешнем положении дел в отрасли Валерий Кирюшин, один из немногих признанных авторитетов в сельском хозяйстве, академик РАСХН, завкафедрой почвоведения Российского государственного аграрного университета имени Тимирязева.

Развитие сельского хозяйства еще в 2006 году объявлено национальным проектом, государственные субсидии уже перевалили за 100 миллиардов рублей в год, мы регулярно слышим о всевозможных успехах и достижениях, но, несмотря на это, реальное технологическое состояние земледелия — основы всего сельского хозяйства — находится в перманентном кризисе, который начался еще в советские времена. Экстенсивный путь развития постепенно заводит отрасль в тупик: природные ресурсы истощаются, эффективность производства и качество продукции не растут. Влияние многих факторов, таких как природные катаклизмы, низкая ценовая конъюнктура, неумелое регулирование рынка, показывает, что без выхода сельхозотрасли на новый технологический уровень мы не сможем обеспечить продовольственную безопасность страны и стать полноценным игроком мирового рынка.

НА ЭКСТЕНСИВНОМ ПУТИ
Самый яркий показатель нашего аграрного технологического уровня — средняя урожайность зерновых. Последнее десятилетие она колеблется вокруг 19 центнеров с гектара (за исключением прошлого засушливого года). Даже среднемировая урожайность в полтора раза выше наших рекордных 32 центнеров с гектара, а в развитых сельхозстранах давно перейден рубеж в 70–80 центнеров и больше. От современного уровня сельхозтехнологий мы отстали на несколько десятков лет.
Цель мировой аграрной науки не столько повышение урожайности, сколько качество продукции, улучшение экологической ситуации.
Все уровня имеют разное ресурсное наполнение: количество удобрений, средств защиты от болезней и вредителей, уровень сельхозтехники, определенные сорта семенного фонда. По мнению специалистов, в российском сельском хозяйстве лишь небольшая часть хозяйств (в основном, на юге) работает по традиционным технологиям. Такая оценка подтверждается многими факторами. Количество используемых минеральных удобрений у нас в стране в четыре-пять раз меньше, чем необходимо для интенсивного земледелия. Семенной фонд — с простейшей генетикой, «толерантный»; гибридные сорта, используемые в интенсивных технологиях, распространятся лишь в некоторых наиболее развитых отраслях — в производстве подсолнечника, сахарной свеклы. Различные химические средства защиты растений от болезней и вредителей, которые напрямую влияют на урожайность и качество продукции, используют, по данным компании «Сингента» (одного из мировых лидеров в этой области) меньше половины российских земледельцев, и то лишь однократно за время созревания урожая. Тогда как в развитых странах, скажем, без многократной фунгицидной обработки сельхозпроизводство сегодня немыслимо. Сельскохозяйственная техника, по оценкам Павла Репникова, президента ассоциации дилеров сельскохозяйственной техники «Асход», только у 10 процентов сельхозпроизводителей соответствует требованиям современного уровня. В основной же массе она является морально устаревшей, узконаправленной (в отличие от западных аналогов широкого профиля, где одним комбайном или сеялкой можно сеять-убирать сразу несколько культур), экономически малоэффективной. Да и физическая изношенность сельхозтехники составляет около 70 процентов, необходимо обновление практически всего парка.
В нашей стране никакой аграрной (земельной) политики просто не существует. Сокращение обрабатываемых земель на 20 миллионов гектаров за время рыночной экономики произошло не по итогам научных рекомендаций, а в результате «социального опустынивания». На севере, северозападе страны (Новгородская, Псковская области) пустуют целые деревни, земли заброшены, хотя условия там очень хорошо подходят, например, для пастбищного молочного животноводства. Есть подобные примеры и в Саратовской области, в Астраханской, где можно было наладить выращивание томатов. Китайцы — лидеры в производстве томатов — уже присматриваются к этим брошенным землям…

СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА
Есть целый комплекс причин того, что наше сельское хозяйство находится в столь отсталом положении. Основная задача, не решенная до сих пор, — формирование класса эффективных собственников, не относящихся к этой отрасли лишь как к инвестпроекту. «В сельском хозяйстве человек имеет дело с живой природой, здесь трудно отладить процесс механически, как на конвейере, нужен личный контроль собственника, только он может быть по-настоящему мотивирован на эффективное ведение хозяйства, — считает Андрей Даниленко, председатель правления Национального союза производителей молока. — В развитых странах сельское хозяйство основано на поколениях фермеров, которые никакой другой деятельности для себя просто не представляют. Там формирование эффективных собственников шло на протяжении столетий — отсеивались неуспешные, оставались сильные, которые постепенно укрупнялись, но все же во главе не команды менеджеров, а настоящих хозяев, несущих ответственность за результат всем своим состоянием».
Наша система сельского хозяйства потеряла хозяина более ста лет назад, и после абсолютно провального в технологическом отношении советского периода (средняя урожайность достигала 13 центнеров с гектара) попала в хаос 1990-х, из которого не может выбраться до сих пор.

Паевая система владения землей становится одним из препятствий для массового прихода новых собственников, а существующая система поддержки сельского хозяйства мешает естественному отбору и отсеиванию неэффективных хозяйств. «Паевая система владения землей и законы, регулирующие ее оборот, очень сильно усложняют процесс прихода новых инвесторов в сельское хозяйство, — считает Андрей Сизов, исполнительный директор центра «СовЭкон». — Процесс формирования крупных земельных активов сегодня очень сложен, запутан, может занять в итоге несколько лет и потребует непрогнозируемого количества средств. Нужен четкий, прозрачный, отлаженный механизм оборота земли».

РЫНКИ СБЫТА
Не способствует повышению технологического уровня отрасли и рыночная ситуация: ценовая конъюнктура нестабильна, делать прогнозы отдачи на инвестиции очень трудно. Деньги в отрасли, в первую очередь, пошли туда, где отдача происходит быстрее — в птицеводство, с производственным циклом в три месяца, и в свиноводство (шесть месяцев). Эти отрасли государство к тому же поддержало и в отношении рынков сбыта: были установлены квоты на импорт мяса, на поставки свыше квот введены заградительные пошлины.

В этих отраслях животноводства, не имеющих потребности в больших земельных наделах, сформировался класс крупных собственников, пролоббировавших существенную поддержку со стороны государства.
В земледелии ситуация иная. Сильного лобби там нет, поскольку уровень консолидации очень низок. Рынки сбыта и ценовая конъюнктура государством управляются активно, но не в пользу зернопроизводителей. «Основная проблема нашего зернового хозяйства заключается в том, что рынок не справляется с выкупом более двух тонн зерна с гектара посевов, — уверен Виталий Шамаев, директор информресурса «Агроспикер». — При анализе сезонных балансов зерновых и масличных культур разных стран становится очевидно, что у нас при урожае свыше двух тонн с гектара просто накапливаются переходящие остатки, и эти излишки в итоге не приносят дополнительного дохода, а только обваливают цены и окончательно убивают доходность зернопроизводства. Тогда как в развитых сельхозстранах погектарный спрос превышает четыре тонны с гектара, а погектарная выручка выше нашей втрое, несмотря на единый мировой рынок зерна. Это происходит за счет более качественной продукции и другой структуры посевов». «Теория погектарного спроса» вполне убедительно объясняет, почему земледельцам сегодня нет особого смысла наращивать свой технологический уровень, повышать урожайность и объемы сбора зерновых: рынок сбыта для них недостаточен. Расширить внешние рынки сбыта — экспорт зерновых — без существенных усилий государства невозможно.
Урожайность зерновых культур в России в 1,5 раза ниже среднемировой и почти в четыре раза — чем в развитых сельхозстранах.

РАБОТА НАД ОШИБКАМИ
Если в стране принимается решение о развитии собственного сельского хозяйства до уровня, конкурентоспособного с мировым (что необходимо при намерении вступить в ВТО), то без интенсификации сельского хозяйства не обойтись (речь идет о повышении эффективности производства в отрасли). А, значит, и господдержка сельского хозяйства должна быть подчинена именно этой цели.
Вообще, вопрос государственного участия в поддержке сельского хозяйства требует отдельного большого разговора. Если коротко, то уровень финансовой поддержки, запланированный на текущий год, удесятерился в сравнении с 2005 годом (с 2006 года развитие сельского хозяйства стало нацпроектом), но все еще составляет менее одного процента всего бюджета страны. Тогда как у ведущих сельхозпроизводителей — в странах ЕС и в США — это порядка 10 процентов бюджета. В абсолютных показателях суммы просто несопоставимы. Несколько лет назад в АПК, наконец, пошли деньги, и это очень хорошо. Но, к сожалению, основная часть этих средств была направлена на субсидирование процентных ставок (55–70 процентов от всего объема). В итоге весь рост сельского хозяйства происходит на кредитные средства, которые в любом случае надо возвращать с процентами. Общие претензии сельхозпроизводителей к такой форме поддержки, как субсидирование процентных ставок кредитных средств, укладываются в простую мысль — деньги в итоге получает не крестьянин, а банк. По сути, это поддержка нашей не самой эффективной финансовой системы: уровень процентных ставок в ней выше многих как развитых, так и развивающихся стран.
Помимо финансирования сельского хозяйства есть множество проблем, которые можно решать без вложения дополнительных средств.
Вопрос недоступности для российских крестьян минеральных удобрений в оптимальных объемах решается введением плавающих пошлин на их экспорт: до полного насыщения потребностей внутреннего рынка пошлина должна быть запретительной. «Применение минеральных удобрений сегодня является определяющим фактором в интенсификации земледелия, — убежден профессор Кирюшин. — Наша промышленность производит 14–16 миллионов тонн удобрений в действующем веществе, чего хватило бы для получения 300 миллионов тонн зерна на площади посевов 70 миллионов гектаров. На существующих посевах площадью 47 миллионов гектаров можно вырастить 180–190 миллионов тонн зерна, используя девять миллионов тонн удобрений. То, что весь этот объем удобрений уходит за рубеж, за исключением двух миллионов тонн, оставляя нам все экологические издержки по их производству, относится к категории парадоксов».
«Для того чтобы перенести, наконец, все достижения аграрной науки, в частности, возможности ресурсосберегающего земледелия, в практику реального сельского хозяйства, требуется создание специальных служб. «В США эти функции выполняет государственная служба Extention Service. У нас никогда не было службы освоения достижений НТП как таковой. В начале реформы была предпринята попытка создать информационно-консультационную службу, но задачи внедрения научных подходов, демонстрации и пропаганды новейших агротехнологий, обучения и консультирования специалистов у этой службы нет», — считает Валерий Кирюшин. Существующая служба консультирует крестьян совсем по другим вопросам — бухучету, налогообложению, лизинговым программам и др.
Отдельного разговора заслуживает вопрос подготовки кадров, который терпит провалы, как в высшем образовании, так и в отношении специалистов среднего звена — зоотехников, механизаторов, электриков. Сегодня, к примеру, сельхозвузы озабочены тем, что государство массово отнимает у них опытные и учебные хозяйства, на которых, по идее, студенты и должны обучаться тем самым прогрессивным агротехнологиям, которые через несколько лет им нужно будет нести в отрасль.

ИНТЕНСИВНОСТЬ ПРОТИВ ЗДОРОВОГО ПИТАНИЯ?
Еще один сюжет, касающийся повышения уровня интенсивности нашего земледелия: нам надо решить, на какой мы стороне в отношении генномодифицированных продуктов. Сегодня сложилась парадоксальная ситуация: продажа продукции, выращенной из ГМО-материалов, не запрещена, а само выращивание таких продуктов под запретом. То есть местные производители многих продуктов (сои, рапса, кукурузы, картофеля) заранее находятся в худшей конкурентной ситуации, поскольку себестоимость производства их ГМО-аналогов, при грамотном использовании этой технологии, ниже.
Сегодня власти демонстрируют отсутствие позиции по этому вопросу. Профессиональное же сообщество считает, что нужно разрешить ГМО-земледелие, иначе развитие отрасли замедлится. «Помимо того что вред подобной продукции пока никем не доказан, мы еще и добровольно ставим себя в менее выгодные конкурентные условия в сравнении с ведущими мировыми производителями», — говорит Андрей Сизов, исполнительный директор центра «СовЭкон».
Против этой позиции играют производители органических продуктов — выращенных без использования минеральных удобрений и средств защиты (фунгициды, гербициды и т. п.) и тем более без ГМО. У тех, кто ратует за развитие органических технологий у нас в стране, есть один весомый аргумент. На протяжении последних десятков лет наши пашни и посевы получали гораздо меньше химикатов, чем в развитых сельхозстранах, а, значит, и возможностей для выращивания органических продуктов у нас сегодня гораздо больше. Но на этот факт можно взглянуть и иначе, считает Александр Берковский, глава компании «Сингента», работающей со странами СНГ: «Кто может уверенно сказать, что европейцы, питающиеся продуктами, выращенными с применением средств защиты растений и удобрений, менее здоровы, чем россияне, чье сельское хозяйство использует очень мало химсредств? Статистика по длительности жизни, например, говорит об обратном». Ученые также не подтверждают версию о том, что подобные продукты всегда полезнее для здоровья. «Если не использовать пестициды — химические средства защиты растений (современные, кстати, уже гораздо менее токсичны — не содержат хлора, тяжелых металлов), то в растениях начинают развиваться различные грибки и другие болезни, а ведь биотоксины, микотоксины ничуть не менее опасны», — говорит Валерий Кирюшин. В любом случае, по мнению предпринимателей и экспертов, «органикфуд» всегда будет нишевым товаром с максимальной долей 10–15 процентов от всего рынка.

ПРИДЕТСЯ ПАХАТЬ
О перспективах массовых внутренних инвестиций эксперты высказываются скептически — никаких предпосылок для этого сегодня нет. Возможно, ситуацию изменят западные инвесторы, приход которых, по мнению экспертов, неизбежен. «В начале 2000-х, когда в мире в очередной раз стала нарастать озабоченность вопросами достаточного количества продовольствия для растущего населения планеты, длинные западные деньги (из пенсионных, семейных и суверенных фондов с горизонтами планирования в десятки лет) пошли в сельское хозяйство. И первой площадкой для инвестиций стали страны Южной Америки, чей экономический сельскохозяйственный успех мы сейчас наблюдаем, — говорит Андрей Сизов из «СовЭкон». — Дойдет очередь и до нашей страны».
Нам же самим хорошо бы определиться с целями, стоящими перед отраслью. Что мы хотим? Просто накормить своих граждан качественнымипродуктами и обеспечить свою продовольственную безопасность? Решить социальные вопросы занятости населения? Стать крупнейшим экспортером продовольствия? На наш взгляд, все эти цели актуальны и требуют интенсификации нашего сельского хозяйства: повышения его технологического уровня и эффективности. Важными должны стать те технологии, которые позволяют сохранять природные ресурсы, добиваться высокого качества продукции, а производителям — получать экономическую выгоду.